Наследство в кармане, готовлюсь я в путь
Родная сторонка меня позабудь
На встречу веселью и дням без забот
Вперед к приключеньям и сердце поет.
Раздолье, свобода, о чем так мечтал
В суме, для пирушек, есть желтый металл,
Друзья и подруги, знакомых не счесть
И каждый стремится мне выказать честь.
Здесь нет наставлений, я сам голова
И нет постоянных советов отца,
Дышу полной грудью и ветер в руках.
Кто б мог догадаться, что ждет меня крах.
Друзья и подруги, знакомых не счесть
Но кончились деньги, пропала и честь
Брожу по дорогам, мне чуждых краев
Ищу пропитанья, какой-нибудь кров,
Наемный работник, тружусь до зари
Оплатой мне служат: вода, сухари.
Мытарствам увы я не вижу конца
Зачем же, зачем я обидел отца,
Он добрый, ведь самый последний из слуг
Имел у него и еду и приют.
Быть может вернуться, ошибки признать,
Кого я обидел просить, умолять,
Чтоб принял назад, хоть не сыном, слугой.
Все, решено, возвращаюсь домой.
И вот на подходе к усадьбе родной
В рванье и голодный, не мытый, босой
Не смелой походкой, понуро бреду
И ангела вижу, возможно в бреду,
Он величаво стоит на холме
И взор устремляет, суровый ко мне
Быть может пришел моей жизни конец
О Боже Великий, ведь это отец.
Он вышел на встречу, он словно бы знал
И сына в бродяге конечно признал.
Пред ним я склонился, прощенья просил,
А он меня обнял и ноги омыл.
Он дал мне одежды, за стол посадил
Мое возвращенье окрест возвестил,
Он радостно плакал, меня целовал,
Кольцо и прощенье свое даровал.
Отец, как же сердце твое велико,
Ведь я не достоин и части сего.
Отец мне с улыбкой тогда отвечал
Я каждый день, сын мой, тебя ожидал
И вот наконец настал радостный час
Живой предо мною стоишь ты, сейчас,
Да ты был пропавший, живя в далеке,
Но сердце отца говорило во мне,
Но верило сердце, мы встретимся вновь
Надежда на встречу, будоражила кровь
И вот ты со мною, заблудший мой сын
И страхи, печали исчезли как дым
И в жизни моей, воцарил Божий мир
На радостях, сын мой, устроим мы пир.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
